Сайт Александра Таранова

В оглавление

Назад

17 часть

 

Отпуск. Начало августа.

Секретарь школы передала мне, что директор просил меня подойти к нему домой к 12 часам дня. Побрился, переоделся и направился к нему домой.

Постучал в дверь. Слышу: «Войдите». Вхожу в прихожую и вижу, что жена директора о чём-то говорит с миловидной молодой особой, сидящей на стуле у стола. Голова её опущена, руки сложены на коленях, румянец горит на щеках, пухлые губы плотно сжаты. Белый лёгкий платочек скрывает тёмные волосы, маленькая прядка у правого уха выбилась из-под платка. Чёрные и густые брови и ресницы подрагивают.

– А Федя приедет только поздно вечером, и просил Вас извинить его, что побеспокоил. Сможете прийти в школу к 9 утра? Он Вас будет ждать.

– Конечно, я приду.

Попрощался с обеими и пошёл домой. И какое-то светлое и тёплое чувство осталось от встречи с этой таинственной незнакомкой.

 

Утром, как и обещал, пошёл в школу. На крыльце школы встретил вчерашнюю незнакомку. Чуть выше среднего роста, в лёгком светлом платке, стройная и очень симпатичная она смущённо, опустив глаза, поздоровалась со мною и, быстро спустившись с крыльца, пошла к переулку, который вёл к морю.

Директор сообщил мне: «25 августа едем в райцентр на конференцию на два дня. Совхоз даёт автобус, сбор у правления совхоза в семь утра. Не опаздывайте».

Я попрощался с директором, вышел на крыльцо, и меня как магнитом потянуло к морю: незнакомка стояла перед глазами. И я позавидовал чёрной завистью тому, кому принадлежала эта женщина. Страшно захотелось хотя бы ещё раз, хотя бы издали глянуть на неё. «Эх, мне б такую»… стучала в висках сумасшедшая мысль. Знал что эта несбыточная мечта, но отделаться от неё никак не мог. Кто она? Откуда? Почему приехала сюда? Обшарил глазами всё побережье, но её так нигде и не увидел. Ушла. Когда? Куда? С кем?.. И так пусто стало на душе как никогда. И почему я такой невезучий?

 

25 августа в семь часов утра я подошёл к автобусу. Все места уже были заняты, и только в самом конце сидела моя незнакомка, и рядом с нею было свободное место. Я подошёл к ней и попросил разрешения сесть возле неё.

– Садитесь, – тихим голосом разрешила она, и это прозвучало у неё так мило и естественно, что в голове зазвучала чудесная музыка.

– Вы в райцентр едите?

– Да, на конференцию.

– Значит, мы коллеги? Как я рад, что мы коллеги, – не зная, что ещё сказать, выдохнул я.

Она кивнула головой, то ли соглашаясь, то ли одобряя, что мы оказались коллегами.

Автобус мягко катил по асфальту, но жёсткие сидения немилосердно трясли нас на всех неровностях дороги, а их было предостаточно. На одной из выбоин нас так подбросило, что соседка локтем довольно больно толкнула меня в грудь.

– Извините, ради бога, я нечаянно, – проговорила она.

– Это не вы, а скверная дорога виновата. Да и ничего страшного и не произошло. Так что и извиняться не стоит.

Она покраснела и ещё ниже склонила голову. Чтобы как-то разрядить создавшуюся обстановку, я начал ей рассказывать историю нашего совхоза, о его председателе, дважды Герое войны и труда Василии Ивановиче, о его боевых и трудовых подвигах, заботе его о тружениках совхоза, о большой душевности и замечательных качествах его как человека.

Слева засинело море, на его волнах дробилось солнечное сияние.

– Вот и наше Азовское море. Вы уже купались в нём? Вода сейчас как парное молоко. Особенно хороша вода к вечеру.

– Нет, я ещё не купалась. Я только раз, когда приехала, смотрела на море.

– Значит, всё ещё впереди, приглашаю Вас к морю. Сейчас бархатный сезон, это весь сентябрь или почти весь сентябрь. А потом море будет холодным до конца мая, и только в июне оно опять будет тёплым и ласковым. Так что рекомендую Вам не упустить радости общения с морем, если это возможно.

Не заметили за разговорами, как доехали до гостиницы, а оттуда сразу же в районный Дом Культуры, где началась конференция. Во время одного из перерывов я предложил незнакомке, я даже не посмел спросить, как её зовут, сходить вечером в кино. На что она благосклонно дала согласие. Договорились вечером после ужина встретиться у входа в гостиницу в 20.00.

Солнце клонилось к закату, когда мы направились в ДК на первый сеанс. Но билетов, увы, уже не было, приехавшие на конференцию учителя раскупили всё заранее. Я страшно огорчился, потерпев такую неудачу. Но кто-то из местных предложил идти с ним в летний кинотеатр, что я с радостью и воспринял, как ещё один подарок судьбы.

– Пойдёмте! – и, видя, что она колеблется, я ещё настойчивее предложил ей попытать счастья ещё и там. Попутчик сказал, что билеты там есть всегда, а смотреть кино не в душном зале, а на свежем воздухе – это огромное удовольствие.

– Да и что нам делать сейчас в гостинице? Скучать и ждать поздней ночи, пока все улягутся спать…

И моя незнакомка согласилась.

Что мы смотрели, я уже точно и не помню, кажется, уже не раз виденная мною комедия «Тётушка Чарлея». Тут-то я как-то осмелился спросить:

– Неудобно говорить с Вами, не зная ни имени, ни отчества.

Она улыбнулась впервые за всё время и удовлетворила моё любопытство. Знакомство состоялось.

Фильм закончился, и мы отправились в обратный путь, беседуя о фильме и планах на завтра.

– Может опять, сходим в кино?

– Доживём до завтра и увидим, – подвела она итог.

Но моим радужным планам не суждено было сбыться. Кто мог знать об этом? А в голове время от времени раздавался стук её каблучков по асфальту и сами собою родились стихи:

 

«ПО АСФАЛЬТУ СТУЧАТ ТВОИ КАБЛУЧКИ»…

В ночной тишине скрипят сверчки

Нечётки силуэты домов…

По асфальту стучат твои каблучки –

В сердце отзвук твоих шагов.

 

Тёмной лентой тёплый асфальт

Вьётся в чёрной тиши ночи,

Сердце глупое перестань

Так испуганно не стучи.

 

Ты рядом со мной в руке рука…

Так бы идти и идти.

И знаешь, как жаль, что ночь коротка

И близок конец пути.

 

Во все глаза на тебя гляжу,

Слово каждое я ловлю

Непроизвольно себе твержу,

Что безумно тебя люблю.

 

Может быть, что ты, прочитав сейчас

Эти строки и их конец,

Подумаешь ты, ну и чудак

И добавишь ещё «Глупец».

 

Я согласен и с тем, и с тем,

Глупо? Конечно. Чудак? Чудак.

Только с сердцем, что делать с сердцем,

Что не может молчать никак.

 

Ты до встречи со мною и раньше не раз

Приходила ко мне во сне.

И зачем же скрывать, зачем мне скрывать,

Что ты очень нравишься мне!!!

 

На другой день я заметил, что она сторонится меня, старается избежать встречи. За весь день я так и не смог перекинуться с нею ни единым словом. В автобусе она сидела у окна, а у прохода рядом с нею уселась самая языкатая и ядовитая баба в школе – математичка и что-то говорила ей убеждённо и напористо. Нечего было и думать, чтобы заговорить с новой коллегой. Я прошёл в самый конец автобуса и сел на вчерашнее самое трясучее место. Ну, ничего, переговорю с нею завтра, − подумал я.

Но, ни завтра, ни послезавтра, ни последующие дни надежду мне не подарили: либо её не было в школе, либо она была окружена плотным кольцом учительниц, и подойти к ней, нечего было и думать. Да и она сама избегала встреч со мною. А если сталкивались случайно с нею, то только кивком головы отвечала на моё «Здравствуйте!» и тут же покидала учительскую.

Я понимал, что это отчуждение дело рук, вернее языков моих коллег – женщин, и они немало почесали языки о мою персону, которая в чём-то и заслуживала этого.

И вот 17-го сентября, после шестого урока захожу в учительскую, где на большой перемене оставил стопку непроверенных тетрадей. И с удивлением вижу у окна, в самом уголке мою недотрогу, которая склонила голову к самому столу, схватила её руками и плачет беззвучно навзрыд, плечи ходят ходуном.

– Что случилось? Кто обидел?

– Я сама себя обидела. Села не в свои сани. Не вышло из меня учительницы.

– И кто это сказал?

– Завуч. Она каждый день ходит ко мне на урок, а то и вдвоём с директором. И планы я не так пишу. И дисциплины у меня нет на уроках. И дети не знают, что уже прошли…

И снова слезы градом…

– Ну, слезами, голубушка, делу не поможешь. И ещё ни у кого сразу всё отлично не получалось.

И я рассказал ей о первых своих уроках в самом неприглядном и комическом свете. Она вначале недоверчиво слушала, потом улыбнулась сквозь слёзы, потом рассмеялась от души, представив себе, как я в гневе тащил из-за парты великовозрастного второгодника-девятиклассника, оскорбившего меня нецензурной бранью.

– Так что не всё так плохо и безнадёжно, как Вы думаете. Ну, а теперь покажите Ваши планы уроков.

Посмотрев их, я не был в восторге.

– Так завуч хоть сказала, что не так и как надо?

– Она сказала, что всё не так, а как надо…, – и опять в слезы.

– Ну-ну, мил человек, успокойтесь. Хватит слёзы лить. Слезами делу не поможете. Давайте делом заниматься. Итак, конкретно о Ваших планах. Вы переписывайте с учебника почти всё, что надо рассказать ученикам на уроке. Это лишнее. Вы и так это прекрасно знаете. А дети и сами всё это прочтут в учебнике. Нужно очень кратко записать только план рассказываемого Вами материала, если сразу хотите начать урок с изложения нового содержания этого урока. Если хотите начать урок с опроса пройденного материала, то запишите вопросы, которые будете задавать ученикам. И не просто вопросы неизвестно кому, а укажите фамилию учеников, которых хотите спросить. В каком классе у вас первый урок?

– В седьмом.

– Что конкретно проходить будете? Давайте мне Ваш учебник. Так, значит «Рыбы». И учтите, что дети живут у моря и с малых лет прекрасно знают всех его обитателей. Вот и надо рассказать о рыбах то, чего они не знают, притом увлекательно и доверчиво. Итак, о чём Вы хотели бы рассказать, о рыбах Азовского моря? И о каких именно?

Она смущённо пожала плечами:

– Не знаю о них сама ничего…

– Это и есть главная причина Ваших неудач. В учебнике как пример карп. А у нас он не водится и дети никогда его и в глаза не видели. И ваш рассказ о нём ничего им не даст. Им надо рассказать хотя бы о рыбе коньке, бычках, осётре, белуге, судаке, и обязательно о смешных случаях на их ловле, об их особенностях, где они обитают, чем питаются, как нерестятся…

«Кстати, морские коньки просто бесподобны, они обворожительны и неповторимы. В средние века их выдавали за детёнышей огнедышащего дракона и продавали с лотков.

В действительности же, они самые настоящие костные рыбы, хотя внешне сильно отличаются от большинства из них, да и плавают они совсем иначе. Дрейфуя и покачиваясь в прозрачных толщах воды, эти изящные существа напоминают хрустальных лошадок или ожившие шахматные фигурки. Морские коньки встречаются практически во всех тёплых прибрежных водах. У нас в Азовском море тоже их много. Они бывают самых разных форм и размеров, от крошечных коньков – пигмеев, которые легко могут поместиться у вас на ногте, до коньков – пузачей, которые достигают более 30 сантиметров в длину.

Эти удивительные существа, а их более 70 видов, с необычной головой, напоминающую лошадиную, телом, покрытым панцирем, и обезьяньим хвостом, больше приспособлены к тому, чтобы стоять на месте, нежели рассекать океанские воды. Большую часть дня они проводят за едой, прицепившись своим хвостиком за подходящую «коновязь». Сдвинуться с места этим медлительным созданиям помогает крошечный спинной плавник, а лавируют они за счёт грудных. Регулируя количество воздуха в плавательном пузыре, они могут подниматься и опускаться прямо как настоящие подводные лодки.

Еда в жизни этих прожорливых рыбок занимает важное место, так что любая проплывающая мимо креветка или рачок тут же всасывается им через трубковидное рыльце. У морских коньков нет зубов и нет желудка, органа пищеварения, поэтому за день им приходится ловить не менее 50 креветок, чтобы получить необходимые для жизни питательные вещества. Но для таких первоклассных охотников это не проблема, ведь у них отличное зрение. Пока один глаз выслеживает впереди добычу, другой всё вокруг.

Кроме того, эти морские обитатели различают больше цветов, чем человек, и видят зорче, чем большинство рыб. Морскому коньку нужно быть осторожным, а то гляди и сам попадёшь на обед врагу. Чтобы избежать этого коньки искусно маскируются, практически сливаясь с морской травой. Их пупырчатая кожа, лентообразные выросты, напоминающие растение, и изменяют окраску под цвет окружающей среды, делают их едва заметными в морских водах.

В отличие от большинства рыб пары морских коньков неразлучны всю жизнь. Каждый новый день, на рассвете пара скрепляет свой союз особым танцем. Танец морских коньков настолько пленителен и грациозен, что от него невозможно оторвать глаз. По окончанию танца коньки возвращаются к своей обычной жизни и продолжают кормиться до вечера.

Брачные танцы у них ещё более сложны и выразительны. Как только самочка приближается к своему партнёру, он раздувает свой брюшной мешок, заливается яркими красками и начинает важно «расхаживать» перед ней взад и вперёд. Кавалер немного напыщен, прямо-таки раздулся от важности, а дама смотрит на него с нескрываемым обожанием. Они нежно касаются один другого, и наконец, заключают друг друга в ласковые объятия. На рассвете, в тёплых мягких лучах они отдаются во власть волшебного ритма одного из самых грациозных балетных танцев в живой природе – танца морского конька. Затем их хвостики переплетаются, и они начинают медленно кружиться. После плавного вальса коньки пускаются в пляс: скачут в морских водах, словно пара резвых лошадей. Вверх и вниз, кружась и меняя цвета, они резвятся так около получаса.

Брачные танцы – прелюдия к обзаведению потомством. С наступлением поры размножения морские коньки танцуют дольше и чаще, нередко по нескольку раз в день. Когда танец достигнет своего апогея, пара медленно поднимается к поверхности; в этот момент они сплетаются хвостами и тесно прижимаются друг к другу. Затем самка осторожно откладывает икринки в выводковую сумку самца. Будущий папаша находит себе тихое местечко и аккуратно укладывает икринки в сумке. Он оплодотворяет их, и так начинается самая необычная «беременность» в животном мире. Один самец морского конька за год переносит до семи «беременностей», каждая из которых длится 21 день. Пока малыши лежат у папаши в выводковой сумке, которая снабжена сильно развитой сетью кровеносных сосудов, они обогащаются кислородом и питательными веществами. Со временем содержание соли в сумке начинает увеличиваться, что подготавливает малышей к будущей жизни в морской воде.

«Роды» у самцов могут длиться от нескольких часов до двух дней. Наконец отверстие сумки открывается, и на свет божий один за другим появляются крошечные морские коньки. Число малышей у каждого вида обычно разное, иногда оно достигает 1500 детёнышей.

Несмотря на высокую рождаемость, морские коньки оказались в бедственном положении. Каждый год в коммерческих целях вылавливается до 30 миллионов морских коньков. В восточной медицине их применяют для лечения астмы и перелома костей. Миллионы идут на изготовление редких украшений… Для защиты этих хрупких созданий были приняты особые меры, но они не везде соблюдаются. И от нас зависит, сумеем ли мы сохранить это чудо природы».

 

– Надо, чтобы они видели в Вас не просто пересказчика материала учебника, а очень эрудированного, много знающего и умного собеседника, который расскажет им то, о чём они и не подозревали и никогда не видели. Притом всё это захватывающе интересно и в доходчивой форме. Для начала поступим так. Вы в библиотеке поищите книги о рыбах Азова, чтобы сами о них знали больше чем дети. Выпишите, где и как они нерестятся, сколько откладывают икринок, во время нереста, как охраняют своё потомство, каких достигают размеров и веса, как их ловят. После этого сходите к нашим рыбакам. Ну, например, к Василию Потаповичу, или к Григорию Ивановичу и ласково попросите их рассказать Вам, как они рыбачат, что интересного знают о рыбах нашего моря, о смешных или поучительных случаях на рыбалке. И, конечно же, о самых больших рыбах, которых им доводилось поймать в Азове в их жизни, о страшных приключениях, как они тонули, то есть, обо всех трудностях их непростого и опасного труда. Пожалуй, с этого Вам и надо начинать, и это главное – люди нашего села – это наша гордость. Любой учебный материал надо увязывать с людьми села, с их жизнью. А учебник дети и без Вас уже прочли или прочтут и перескажут прочитанное.

– А сейчас пойдём обедать и встретимся здесь в пять часов вечера. А когда напишем Вам планы, потренируемся, как Вы будете вести урок. Я подскажу Вам, что ещё надо будет сделать. И я уверен, что дела у Вас пойдут на лад, и Вы сами увидите, что всё у Вас наладится и будет хорошо.

 

Я пришёл к пяти, проверил тетради. А вот и моя неудачница с повеселевшим и вроде остывшим взглядом. Рассказала о том, что вычитала, и что ей поведали оба рыбака-ветерана. План мы написали быстро. Попробовали провести импровизацию будущего урока. Всё получилось неплохо, только во времени мы не уложились – пришлось кое-что сокращать. Потом написали планы ещё трёх уроков, вкратце прорепетировали их.

Уже стемнело, и я проводил её до дома и пожелал ей доброй ночи, и уверил, что завтра уроки пройдут намного успешнее и завуч будет довольна…

За полчаса до начала уроков я уже был в школе. Собрал семиклассников и по душам побеседовал с ними о том, как они ведут себя на уроках биологии:

– Ребята, ей нужна ваша помощь. Она впервые в школе и ей очень непривычно и тяжело с вами. Это всё равно как кому-то из вас, кто впервые пытается научиться плавать в море, он не столько плывёт, сколько тонет. Я очень надеюсь на вашу сознательность. И уверен, что вы подружитесь с нею, она очень интересный, умный человек и учитель. Но без вашей помощи и учиться плавать ей будет очень непросто, она может и потонуть. Помогите ей научиться плавать…

Потом переговорил с шестиклассниками и пятиклассниками. А в восьмом прямо сказал, что не ожидал от них такого свинского отношения к учительнице биологии. И если кто-то хотя бы пикнет на уроке, дело будет иметь со мной. Вызвал в коридор Григоренко Витьку – заводилу и самого неугомонного пацана во всей школе и попросил его:

– Витя, ты самый умный и надёжный среди восьмиклассников, и я тебя очень прошу, наведи порядок в классе, чтобы учительница могла спокойно провести урок. Я на тебя очень надеюсь.

– Порядок будет, – самодовольно усмехнулся он.

– Ну, я в тебе уверен, как в себе. Очень уверен!

После шестого урока я зашёл в учительскую, где ещё задержались коллеги. Начал проверять тетради, стараясь ничем не выдавать своего нетерпения узнать о результатах эксперимента. А вот и моя подопечная. Взгляд вроде бы просветлел. Она приветливо поздоровалась со мной и присела к моему столу.

– Ну, как? – не утерпел я.

Завуч сказала, что планы теперь правильные, а урок о рыбах ей очень понравился, многое и она впервые услышала, и не знала, что у нас есть такие замечательные и заслуженные ветераны – рыбаки.

И замученная женщина впервые улыбнулась спокойной уверенной улыбкой победителя, которая так красила и без того её миловидное лицо.

– Сколько уроков завтра?

– Два.

– Тогда сразу же сейчас напишем их планы и прорепетируем ход этих уроков и их содержание. Вначале Вы расскажете, как будете их строить и о чём расскажете детям. Только вкратце.

Ботанику я знал превосходно, и составить план урока не составляло трудностей. А вот химию я почти не знал, о чём чистосердечно признался ей. Мы вместе прочли материал этого урока, посоветовались, как лучше провести опыты. Короче, составили и этот план. Потом прорепетировали урок ботаники. Осталось 15 минут свободного времени. Чем занять учеников? Я посоветовал ей рассказать о лекарственных свойствах овощей или трав, растущих окрест нашего посёлка…

– На море были?

– Нет ещё.

– Ну и зря. Пойдёмте к нему в гости часов в шесть. Я буду ждать Вас. Придёте? Только захватите купальник, надо же, наконец, испробовать прелесть морской водички и ласковое прикосновение волны. Так Вы придёте?

Она утвердительно кивнула головой, и я первым ушёл из школы, в надежде, что она придёт, хотя и мало надеялся на это. Слишком много пережила она за эти тяжёлые для неё, первые в её жизни дни в школе в новом качестве. Экзамен учениками был для неё шоком, который не так-то быстро и безболезненно проходит. И только время и дружеская бескорыстная поддержка могут излечить, или хотя бы смягчить его последствие.

 

В половине шестого, я был уже на море. Уселся на лавочку вытащенной на берег моря лодки и загляделся на морскую гладь, слившуюся вдали с лазурным небом. Был полный штиль, и жаркое сентябрьское солнышко припекало изрядно. Я скинул рубашку и подставил своё давно загоревшее бронзовое тело солнышку и задумался о чём-то, о чём и сам не знаю.

Чья-то тень заслонила солнышко. Обернулся. Она. Я похлопал ладонью по второй скамейке в лодке, словно этим жестом я приглашал её присаживаться. Села. Прикрыла колени светлым платьем и тоже загляделась на море. А море блистало миллиардами бликов на своей безмятежной поверхности и горело как огромный бриллиант на бледно-голубом бархате неба.

– Что ж, пойдём знакомиться с морем, – очнувшись от морского наваждения, предложил я. – Пока ещё тепло, надо идти в воду.

Я разделся, бросил одежду на скамейку, на которой сидел и направился к берегу, затем зашёл по горло в воду и, нырнув несколько раз, поплыл в море. А когда оглянулся – она стояла по колено в воде, светло-голубой купальник рельефно подчёркивал её стройную фигуру.

– Идите дальше! – крикнул я.

– Боюсь, утону. Я же не умею плавать.

– Стоите по колено в воде и боитесь утонуть…

Я выплыл на мелководье, подошёл к ней, взял за руку и повёл вглубь. Она безропотно дошла до пояса и далее ни в какую. Я оставил её в покое – пусть привыкает хотя бы к такой глубине и поплыл где глубже. Несколько раз нырнул, затем обернулся и увидел, что она осмелилась зайти в море поглубже, почти по плечи, и, приседая, с блаженством окунулась в море с головой. Я подплыл к ней.

– Ну, как, хорошо?

– Чудесно! Никогда не думала и не представляла себе, как славно плескаться в море. А если бы ещё умела плавать.

– Так зачем же дело стало? Давайте я Вас научу. Это совсем просто – машите руками и ногами и плывите. И я показал, как надо делать. А вода чистая, прозрачная, даже камешки на дне видно, и все движения в воде видны как на ладони.

– Ну, а теперь попробуйте Вы. Вначале научитесь грести руками, а потом руками и ногами вместе. Вижу, руками получается хорошо

А когда она попробовала плыть, пошла как камень ко дну. Я подхватил её и поставил на ноги. Она хлебнула водички и долго отплёвывалась.

– Нет, не получается. Видно не суждено мне плавать.

– Плавать Вы будете, ручаюсь своей головой. Только мне надо Вам вначале помочь. Как? А очень просто. Я подержу в воде Вас за талию, а Вы будете осваивать азы плавания. Договорились? Да не бойтесь, я Вас не съем, даю Вам честное слово. Согласны?

Она кивнула головой. Я взял её за талию, чуть приподнял и положил на воду.

– А теперь гребите руками и ударяйте о воду ногами.

Я увидел, что она устала и немного разочарована в нашем первом уроке. И я предложил ей выйти на берег и погреться на песочке. Она согласилась. Вышли на берег и улеглись на горячем песке почти рядышком.

– И ничего-то у меня не получится с плаванием, – разочарованно вздохнула она.

– Получится. Вы говорили, что и с уроками ничего не получится, а ведь получилось и неплохо, даже завуч отметила Ваши успехи. Так или нет?

– Так.

– Ну, то-то же. Сила воли у Вас есть, значит уже сегодня, Ваше Величество будет плавать самостоятельно.

– Вы серьёзно?

– Вполне серьёзно и уверенно. Учитель у Вас довольно неплохой, а мои слова редко расходятся с делами. Ну, что, ещё попробуем?

И мы пошли в море. Вскоре дела пошли на лад – появилась синхронность в гребках руками и работой ног. Она почти плавала, и я еле касался её тела одной ладонью, а потом убрал и её. И она поплыла, ещё не веря в случившееся. А потом на радостях хлебнула воды и опять пошла на дно. Вынырнула и, отплевавшись и отдышавшись, она уверенно, с яростью заявила.

– Давайте ещё попробуем, надеюсь, что в этот раз получится лучше.

– Я слегка приподнял её за талию, нежно положил на воду и почти не поддерживал её и она, уже сноровисто, работая руками и ногами, поплыла, поплыла уверенно и спокойно. И когда встала на ноги, а вода доходила ей только до плеч, она обернулась ко мне и благодарно улыбнулась.

А ведь действительно поплыла, поплыла сама, пусть совсем немножко, но сама! – и рассмеялась счастливым смехом, что было мне самой большой наградой.

Когда она отдышалась, то вдруг заявила:

– А может, ещё попробуем?

– Попробуем, только теперь я Вас поддерживать не буду. Делайте всё сами, как я Вас учил. Наберите побольше воздуха в лёгкие, чтобы тело само держалось на воде. Вначале просто ложитесь на воду, и Вы увидите, что не тонете. А потом снова сделайте то же самое, только сразу работайте руками и ногами. Договорились? Всё понятно? Начали!

Сначала она дважды ложилась сама на воду, набрав побольше воздуха в лёгкие. А потом, осмелев, легла на воду в третий раз и… поплыла. Поплыла уверенно и спокойно, словно плавает уже не впервые.

Мы и не заметили как село солнце, пришлось прекращать уроки плавания и идти к берегу. Вода уже была теплее воздуха. Насухо вытерлись полотенцами, оделись и уселись в лодку, наблюдая, как гаснет, вечерняя заря. Установившееся хрупкое доверие, я не нарушал ни единым словом. Глядел на закат и молчал. Молчала и она. Начало смеркаться.

– Может, пойдём домой? – спросил я, чувствуя, что это молчание начало уже угнетать и её.

– А может, посидим ещё немного? Мне так хорошо здесь, у моря.

– У моря всегда хорошо, особенно когда вдвоём. И говорить не надо ни о чём очень серьёзном, а думается легко и радостно.

– И о чём Вы думаете сейчас?

– О Вас, – выскочило у меня. И я покраснел до корней волос. Благо она этого не разглядела. Но, видя, что я не на шутку смутился, она рассмеялась, погрозила пальчиком как несмышлёному.

– Ну, ну!!!

Я смутился ещё больше. Уже совсем стемнело, и я предложил идти домой. Она обречённо вздохнула.

– Как не хочется уходить от моря. Может, ещё посидим?

– Посидим. Мне лично торопиться некуда, да с Вами и молчать приятно.

Дальше молчать было совсем неловко, и я спросил:

– Хорошо ли Вы устроились у бабы Маши?

– Очень хорошо. Правда, комнатка крошечная – где-то 2 метра в ширину и 3 метра длину. Стоит кровать и малюсенький стол, у стола небольшое окно. В ногах у кровати настенная проволочная вешалка. Ну да мне одной всего этого великолепия предостаточно. Жизнью я неизбалованна. Нас четверо было у матери. Отец погиб в последний год войны. После десятого класса сразу поступила в сельхозтехникум, закончила с отличием. Два года проработала зоотехником и поняла, что это не моё призвание. Воровать я не умела, да и не хотела учиться отнимать крохи у скотников и доярок. Поступила в пединститут заочно, и вот я здесь. Только нескладно всё у меня получается. Ну да, авось, с Вашей помощью всё со временем и образуется.

– Обязательно всё получится. Научились же Вы с первого раза плавать, так и в школе. Больше напористости, больше внимания и любви к детям и тщательнее готовиться к урокам. Конечно, многое и многое надо ещё.

– Да, это не с телятами и коровами воевать. Сложно, очень тяжело, но становится и интересно – вроде чуть-чуть расту. Даже самой не верится, что что-то получится.

– А иначе и не должно быть. Дорогу осилит идущий, а не хныкающий. Это как подъём в горы, чем выше поднимаешься, тем шире горизонт, тем больше видишь и познаешь нового! Хотя подъём даётся и не легко, порой не хватает воздуха…

Она, молча слушала и изредка наклоном головы как бы подтверждала сказанное мной или соглашалась…

– Вы замужем?

– Была. Но жить с пьяницей не захотела. Из-за него дочь родилась калекой. Инвалид детства первой группы. Сейчас в спецдоме: там хоть уход за нею хороший – врачи, медсёстры, нянечки. Ей уже три года. А она ни ходить, ни есть сама не умеет, не разговаривает и никого не узнает. И это необратимо. Езжу к ней, чуть ли не каждый месяц, только душу расстраиваю, а помочь ничем не могу…

И она разрыдалась, уткнувшись головой в колени. Я перешёл на её скамеечку, обнял и прижал к себе. Она разрыдалась ещё сильнее, её трясло как в лихорадке. Я растерялся и случайно начал гладить свободной рукой по голове, как малого ребёнка. Что надо было ей сказать, я не знал, да и какие слова могли помочь в таком горе. Я только ещё сильнее прижал её к себе и как малое дитя начал убаюкивать, приговаривая.

– Не плачь, моя радость, успокаивайся, эта неизбывная боль со временем чуть утихнет, но носить её в сердце придётся до конца дней своих. И никуда от этого не деться. Не плачь, моя голубушка, успокаивайся, хотя это не так-то просто и легко, знаю это по себе.

 

Сколько мы так сидели, не знаю, но вот она вроде утихла, только изредка всхлипывала и тяжело дышала. Но вот она подняла голову, легонько отстранилась от меня, тяжело вздохнула и встала.

– Пойдём домой, и прости меня за слабость.

– Пойдём моя милая, пойдём. Можно я возьму тебя под руку?

Но она сама взяла меня под руку и, безоглядно доверившись, прижалась ко мне…

И далее мы каждый день писали планы, репетировали уроки, сверяясь по времени с часами, потом шли по домам обедать, а вечерами ходили к морю. Купались, загорали, плавали уже вместе.

Потом я научил её нырять. Необычное ощущение новизны так ей понравилось, что она нанырялась до того, что мне пришлось её насильно вытаскивать на берег и заставить улечься на горячий песок. Сколько же было блаженства в её глазах! Сколько благодарности морю! Разве можно это сравнить с чем-то другим?

Мы уже купались вместе, вот она повисла на мне, прижалась ко мне, и её тело задрожало неудержимой дрожью. И я впервые её поцеловал, поцеловал страстно, но целомудренно. Она недоуменно посмотрела на меня, а потом ответила мне таким страстным поцелуем, что я потерял дар речи и покрыл её лицо и плечи бесконечными поцелуями, на которые она отвечала мне с бесконечной радостью и благодарностью.

Море ласкало нас, а мы не могли оторваться друг от друга. Вот и солнце почти зашло, и мы пошли домой, возбуждённые новизной и близостью в наших отношениях. Почти до полуночи мы сидели, обнявшись на крыльце её квартиры. Я в последний раз поцеловал её и с огромной неохотой побрёл домой.

 

Полетели дни и вечера, которые были для нас так кратки, что расставаясь, мы уже мечтали о новой встрече.

В одно из воскресений я предложил ей пойти со мной на рыбалку. Она согласилась. Вышли из посёлка на восходе солнца. Я пришёл к её хозяйке, а моя ненаглядная уже ждала. Шли не торопясь, жары ещё не было, лёгкий ветерок с моря дул, и радость единства душ и уединения волновала неимоверно, хотя я не подавал виду, а обе руки были заняты удилищами и котомкой, в которой гремел котелок, ложки и прочее, что надо было для ухи. Ну, а что мы наловим бычков, я нисколько не сомневался. Ушли мы с нею километров за десять от села. Бычки ловились превосходно, погода была на удивление чудесная.

Ловить бычков ей было забавно – бычки брали крючок с кусочком червя или хамсы мгновенно и намертво, и срывов никогда не было. Часа полтора-два мы были заняты ловлей рыбы, потом сварили уху на костре, благо море накидало на берег столько дровишек, щепок, веток, что можно было разложить ещё пару костров и поддерживать в них огонь и весь день, и всю ночь.

Уха на свежем воздухе с дымком, чёрным перчиком, лаврушкой и другими специями ей неимоверно понравилась, ещё бы мы же не завтракали дома. Да и обстановка была такая праздничная, что не наесться до отвала было бы просто грешно. А я, глядя на неё, был на седьмом небе.

Солнышко уже припекало изрядно, и мы решили искупаться, благо никого на целые километры и близко не было, так что стесняться было некого. Мы долго купались и загорали, а потом зашли поглубже в море.

– Ты хотя бы нарочно поцеловал меня…

Увидев мой смущённый вид, она, довольная донельзя, расхохоталась. Вдруг моя красавица повисла у меня на шее, обняла меня, прижалась к моему телу и её безудержная дрожь передалась мне, я крепко обнял её, страстно поцеловал, и губы наши слились в безумном поцелуе. Тело моё била лихорадка, и я, не выдержав напряжения, бросился в море, она за мною. И, стоя по грудь в воде, опять целовались, и я овладел ею прямо в море, а она доверчиво отдалась мне. Сила страсти была так велика, что мы уже не давали себе отчёта, а до бесконечности наслаждались этим сказочным чувством, а когда совсем изнемогли, вышли на берег и повалились на раскалённый песок, а потом вынуждены были улечься прямо в набегавшую волну…

А когда немного пришли в себя, то снова и снова отдавались друг другу, а море ласково и бережно покачивало нас на своих волнах.

Сколько же радости подарили мы друг другу, как мы были счастливы, это не передать никакими словами, да и есть ли они, чтобы высказать эту огромную силу безудержной страсти.

Сидя на песке рядом с ней, я сказал:

– Выходи за меня замуж. Будь моей женой.

– Я подумаю и завтра тебе скажу.

– А не боишься, что я был женат и плачу алименты?

– Я знаю об этом давно, ещё с конференции. Коллеги, мне наговорили с три короба какой ты подлец. И чем больше они очерняли тебя, тем меньше я им верила. А поначалу я была в шоке, потому и не хотела встречаться с тобой. А вот когда мне срочно нужно было их участие, никто не подал мне руку помощи. Только ты один догадался это сделать. И сделал это своевременно, с должным тактом и умением. Не такой уж ты и плохой, как они тебя расписали. А вот за что полюбила и сама не знаю. Полюбила и всё.

И чем больше она говорила, тем сильнее я краснел, пока не стал красным как варёный рак, что очень её позабавило.

– Да никак у тебя совесть есть? Ишь, расцвёл как красная роза! – и она бросилась меня валять в песке, благо песка на берегу было неимоверно много, и он был горячий как огонь.

Пришлось опять лезть в море и смывать песок, и она опять повисла на мне. Мы страстно целовались, и я опять овладел ею в море. Но на этот раз спокойнее и долго-долго мы наслаждались этим непередаваемым блаженством полного слияния тел и чувств. Потом мы вышли из моря, спокойно одевшись и не спеша, пошли домой, а это более десяти километров. Было время о многом поговорить, а обсудить нам было что.

 

В понедельник я опять побывал во всех классах, где она вела уроки. Судя по словам учеников, на уроках у неё было интересно, и дисциплину никто не нарушал. Это уже было хорошо. А там, я надеялся, она сама войдёт во вкус и дела пойдут у неё ещё лучше. В этот день завуч побывала у неё на всех четырёх уроках, подробно разобрала их и сказала, что уроки получаются уже неплохо и что она пока оставит её в покое. Хотя время от времени и будет ходить к ней на уроки – это её прямая обязанность. И пусть та не обижается на неё, что была к ней очень строга. А может иногда и несправедлива. Короче мир был подписан. А это уже передышка для моей милой. И напряжение спадёт, что совсем немаловажно на сегодня для неё.

После уроков мы опять написали все планы, отрепетировали их и пошли обедать.

– Ну, а в шесть опять пойдём на море? – спросил я.

– Нет, не пойдём.

Я был ошарашен решительным отказом.

– Мы пойдём с тобой туда, где ловили бычков. И пойдём не в шесть, а в четыре. Приходи к первым бакам, а я не задержусь.

Пообедав, я как на крыльях полетел к бакам. Было жарко, душно – значит, погода вскоре должна измениться. Скорее всего, будет шторм, а вдобавок может быть и дождь.

 

А вот и моя красавица с полотенцем на плечах. Чёрные волосы рассыпались по полотенцу. И увидев меня сидящим на большом камне, она радостно заулыбалась. Это был ответ на мой вчерашний вопрос. И я успокоился.

Мы взялись за руки, и пошли к темнеющим вдали камням, где ловили бычков и так славно, так чудесно провели воскресенье.

Вот и камни. Мы разделись и бросились в море. Снова до головокружения целовались, объятия становились всё крепче, жарче и нетерпеливее, а потом сладостные мгновения обладания друг другом. Море качало наши тела, и мы, уже не стесняясь, ласкали друг друга до бесконечности изнеможения. Потом загорали, снова купались и обладали друг другом.

Солнце клонилось к закату. Дохнул ветерок, оправдывая мои опасения. По воде пошла рябь и мелкие волны. И мы решили идти домой, напоследок искупавшись, и ещё раз натешившись друг другом до умопомрачения.

– Радость моя, так ты будешь моей женой?

– Я уже твоя жена. Разве ты это не понял?

И она прижалась ко мне, а я крепко-крепко обнял её…

Мы и не заметили, как наступил вечер. С моря подул ветерок, и мы вынуждены были собираться в обратный путь. Всю дорогу мы проговорили, а нам было о чём поговорить.

Я обнял её, несколько раз поцеловал, нисколько не заботясь о том, видят нас люди или нет.

Пришли на квартиру к моей радости, и я спросил её хозяйку, согласна ли она взять на постой ещё одного квартиранта. Та согласилась, и я остался ночевать у моей любимой.

А на завтра я уже на правах её мужа встал чуть свет и увидел, что наша хозяюшка уже давно встала и чистит картошку. Я взял нож у неё из рук и удивился, как она таким ножом умудряется что-то чистить, на таком лезвии лезгинку танцевать можно и не порежешься. Потом хозяйка попросила наточить ей и второй нож, и третий, а потом я спросил у неё, нет ли у неё четвёртого ножа, а то бы я заодно наточил и его. Хозяйка поняла юмор, разулыбалась и вскоре пригласила нас завтракать, а потом мы пошли в школу, где нас встретили довольно сдержанно, а может быть так и должно было быть, это нам двоим казалось, что все должны были увидеть, что мы уже муж и жена и соответственно относиться к нам.

Далее